"Суд присяжных состоит из двенадцати человек,
обладающих средней необразованностью"         
Герберт Спенсер

      Когда в самом начале заседания выяснилось, что одиннадцать присяжных - за ликвидацию подсудимого и только один из них (назовем его конкретный дядя) - против, то все одиннадцать стали дружной командой наезжать на него.
      - О, господи, всегда этот один! - съязвил для начала отличавшийся кровожадностью злой дед.
      Надо сказать, что в тот день стояла сильная жара. Присяжные все давно вспотели еще в зале суда - у них были мокрые подмышки, блестящие от пота физиономии и рубашки прилипли к спинам. Хоть в кино этого и не видно, но, думаю, мужики дурно пахли, ведь антибактериальные дезодоранты и антиперсперанты в ту эпоху в продаже отсутствовали. Поэтому, видимо, у некоторых из них возникало естественное желание как можно скорей поставить точку в деле и эвакуироваться из этой ароматной комнаты заседаний.
      Болельщик, который к тому же торопился на бейсбольный матч, спросил разочарованно:
      - Что будем делать?
      - Поговорим, - ответил конкретный дядя.
      - Вы действительно считаете, что он невиновен? - спросил плохой мужик - пожалуй, самый отрицательный персонаж фильма.
      - Я не знаю.
      - Но что тут непонятного? Парень убил своего отца, - плохой мужик искренне пытался выдать желаемую версию за факт, - воткнул нож в грудь отца на четыре дюйма - в суде это доказали неопровержимо!
      - Так чего вы хотите? - продолжил нападение на конкретного дядю злой дед.
      - Я хочу просто разобраться.
      - Разобраться? В чём? Одиннадцать человек уже разобрались - все, кроме вас. Вы верите в болтовню этого мальчишки? - принял пас и сыграл болельщик.
      - Я точно не знаю, может быть, и нет.
      - И голосуете за оправдание?
      - Я не могу одним поднятием руки отправить мальчика на смерть.
      - А кто говорит, что это легко?
      - Никто.
      - Я голосовал за "виновен" - я так считаю, и не передумаю даже через сто лет! - явно преувеличил болельщик.
      - Ну, а теперь послушайте меня! - перехватил мяч плохой мужик. - У меня нет никаких предубеждений, я опираюсь только на факты. Первое - старик, живущий этажом ниже под этой квартирой, той ночью в десять минут первого услышал шум - это было похоже на драку, и наш парень крикнул: "я убью тебя!". Через секунду на пол упало тело. Старик открыл дверь и увидел, как мальчишка выскочил на улицу. Вызвал полицию. Отца нашли мертвым с ножом в груди. Экспертиза показала, что убийство произошло около полуночи. Вот вам факты и против них не попрешь. [Здесь мы с вами видим попытку выдать информацию за факты]. Возможно, жаль парня - ему всего восемнадцать лет, но он это сделал.
      - А женщина на другой стороне улицы - это не доказательство? - продолжил злой дед. - Она лежала в постели и не могла заснуть - изнывала от жары. Взглянула в окно и через улицу увидела, как этот маленький негодяй вонзает нож в грудь отца. Было ровно двенадцать-десять. Всё совпадает. И мальчишку она знала. Она всё видела.
      - Видела сквозь окна проходящего мимо поезда? - спросил конкретный дядя.
      - Да. В электричке не было пассажиров и света, и в суде доказали, что ночью через окна проходящего поезда прекрасно видно противоположную сторону улицы.
      - Скажите, а почему вы не верите мальчику, а верите женщине? - спросил конкретный дядя.
      Злой дед застыл на мгновенье, а затем вспыхнул довольно гневно:
      - Да ты, я вижу, умник!
      - Спокойно, джентльмены, спокойно, - призывал к самообладанию староста.
      - А что он мудрит?!

      По ходу заседания злой дед временами выкрикивал:
      - Вы ведете себя как дети, так невозможно работать!
      [Хотя сам он больше других походил на ребенка, ибо постоянно раздражался, обижался, поминутно вскакивал с места, махал руками и громко ругался].
      - Когда разбирается такое сложное дело, как дело об убийстве, - стал излагать конкретный дядя, - нужно очень тщательно во всём разбираться. Не должно быть никаких промашек - ни со стороны свидетелей, ни со стороны защиты. Послушайте, мне не совсем ясна история с орудием убийства - утверждение, что его опознали свидетели, которые не находились в это время в комнате и, следовательно, не могли его разглядеть детально. Все аргументы слишком шаткие.
      - Как вы не можете понять, что если мы не вынесем вердикт, то назначат новое следствие, и другие присяжные признают его виновным - это всё, чего мы добьемся своими разногласиями! - сделал деструктивно-эмоциональное заявление злой дед.
      Рассудительный ботаник, в которого начали закрадываться сомнения, спросил у плохого мужика:
      - Как вы считаете, мальчишка врал?
      - Глупый вопрос! Конечно, врал!
      - А я не решаюсь на такое критическое заявление.
      Злой дед заорал:
      - Никто из вас не жил среди них, а мне приходилось! Им нельзя доверять, ни одному их слову! И вообще, трущобы являются рассадником всякой заразы!
      - Извините, я вас перебью! - вступил в разговор присяжный заседатель, детство которого прошло в трущобах, как у Гавроша. - Я вырос в подобных местах и запах трущоб, может быть, еще не выветрился из моей одежды…
      - Ну, перестаньте, он не хотел вас обидеть! - перебил его староста.

      Когда разглагольствования затянулись, то конкретный дядя, видимо, уставший от бестолковых разговоров, а также от нападок и оскорблений в свой адрес, сказал примерно следующее:
      - Типа, хоть сомнения и гложут мою душу, но, т.к. время уже долго тянется в пустых беседах, и не вечно же нам тут заседать, у меня возникло предложение - проголосовать еще раз. Я хочу, чтобы одиннадцать человек проголосовали тайно. Я воздержусь от голосования. Если одиннадцать человек напишут: "виновен", я присоединю к ним свой голос. Тогда мы единодушно вынесем обвинительный вердикт.
      - О'кей, хорошо, вот это слова не мальчика, но мужа! - Возрадовались ребята.
      Староста раздал листочки. Все проголосовали и вернули ему их обратно. Староста присовокупил к пачке свой голос и стал разворачивать листки один за другим и озвучивать их содержание:
      - Виновен. Виновен. Виновен. Виновен. Виновен. Виновен. Виновен. Виновен. Виновен. - Затем развернул предпоследний лист, медленно встал и произнес: - Не виновен. - И самый последний лист: - Виновен.
      - Как вам это нравится?! - вознегодовал злой дед. - Кто подал эту гнусную бумажку? Мы должны это знать!
      - Извините, но голосование было тайным. Мы все согласились на тайное голосование, - резонно возразил ему часовщик, чем-то похожий на Гитлера.
      - Тайное? Что вы говорите! Между нами не должно быть никаких тайн! Я знаю, кто это написал! - гневно озвучил свои домыслы плохой мужик, подошел к Гаврошу и стал наезжать на него: - В чем дело? Когда вы вошли сюда - вы голосовали за "виновен", и этот проповедник растрогал вас баснями о бедном ребенке, который вынужден стать убийцей! И вы с легкостью меняете свое решение! Отвратительный поступок!
      - В чем дело? - встрепенулся от столь незаслуженного обвинения Гаврош. - Почему вы нападаете на меня? Сейчас же прекратите!
      - Мы здесь для того, чтобы отправить убийцу туда, где ему надлежит быть, - не унимался плохой мужик, - и вдруг кто-то начинает верить сказкам! Почему вы изменили себе?
      И тут в разговор вступил хороший дед:
      - Изменил себе? Это сделал я. И этот человек вам ничего не ответит.
      Конечно, оставшиеся десять присяжных восприняли поступок хорошего деда, как измену, а его самого - как предателя, который перебежал в стан врага, ведь когда кто-то меняет свою точку зрения на ту, которая многим не нравится, то это часто именуют предательством. И только конкретный дядя посмотрел в лицо хорошему деду одобрительно.
      - Я хочу разъяснить свою позицию, - сказал хороший дед. - Этот джентльмен, - он указал на конкретного дядю, - один решился пойти против всех нас - это его право. Требуется много мужества, чтобы так поступить. Он вам предоставил возможность еще раз высказать свое мнение, и соотношение сил изменилось.
      - Ну, что ж, давайте тогда сделаем небольшой перерыв, теперь соотношение сил - десять против двоих, - сказал староста.

      - Да, со стариком я этого не ожидал, круто развернул он свою позицию, - сказал тот, который обычно держал нос по ветру, словно флюгер.
      Тем временем плохой мужик, понимая, что публично осрамился в незаслуженных обвинениях Гавроша, виновато обратился к нему:
      - Вы извините меня, я погорячился. В моих словах не было никаких намеков. [Хотя там не то, что намеки - жесточайшие наезды были].
      Гаврош обиженно посмотрел на плохого мужика и молча продолжил движение на свое место.

      Когда заседание продолжилось, вся братия обсуждала показания на суде свидетеля-старика, который жил под квартирой, в которой произошло убийство, и плохой мужик взболтнул:
      - Если старик утверждал, то мне этого достаточно!
      [Забегая вперед, скажу, что чуть позже, когда показания этого же старика-свидетеля противоречили интересам плохого мужика, он взболтнул противоположное: "нельзя же верить вышедшему из ума старику!". Тут напрашивается высказывание: "если бы геометрические аксиомы противоречили интересам людей, они бы опровергались"].
      - Но почему вы не слушаете, что говорит мальчик? Вы же не желаете подчиняться логике! - сказал конкретный дядя.
      - Мальчишка во весь голос крикнул: "я убью тебя!" и не пытайтесь мне внушить, что он не собирался этого сделать! - бросил слова на ветер плохой мужик.
      - А я вовсе не уверен, что вы правы, и угрозы на словах очень редко совпадают с делами, - вполне здраво возразил ему ботаник.
      - Но только не в данном случае, ведь убийство-то совершено! Если он крикнул, что убью - значит взял и убил!
      - Зачем кричать об этом на весь дом, чтобы слышали соседи? Глупо. Мальчишка для этого слишком умен, - опять разумно предположил конкретный дядя.
      - Умен! Грязный подонок! Он по-английски-то сказать слова не может! - эмоционально преувеличил злой дед.
      - Не может связать слов по-английски, - поправил его часовщик.
      Гаврошу, очевидно, было противно играть в одной команде с такими экземплярами, как плохой мужик и злой дед, он поднял руку и обратился к старосте:
      - Мистер Форман, я меняю свое мнение на "невиновен".
      - Вы уверены? - спросил плохой мужик раздраженно.
      - Да, уверен.
      - Теперь трое против девяти, - констатировал староста.
      Болельщика такое затягивание дела и перспектива опоздать на бейсбольный матч явно не устраивали, и он воскликнул неудовлетворенно:
      - Ну, что происходит? Вы верите во всякие басни? Возьмите и почитайте детективы. Но здесь-то всё ясно! Очевидно, этот господин, - он кивнул в сторону конкретного дяди, - неплохо и пишет - он мог бы на этом сколотить себе состояние. У сопляка был защитник, не так ли? Почему даже он не сделал подобных возражений? Объясните мне, пожалуйста! - болельщик обратился к конкретному дяде.
      - Плохой юрист попался, - предположил ирландец.
      - Помолчите, пожалуйста! - одёрнул его болельщик.
      - Послушайте, - сказал конкретный дядя, - я пытаюсь разобраться в деле. Я не хочу, чтобы кто-то в чём-то ошибся. Все должны мы разобраться в этом. Нам здесь не платят, как адвокатам, и наша работа основана не на деньгах, а на справедливости и честности, и я должен выполнить свой долг.
      - А мы что, по-вашему, здесь делаем? - возмутился болельщик. - Вы из воздуха лепите свои теории! Нет, но вы только взгляните на часы - сколько времени!
      Плохой мужик взбесился:
      - Сроду не сидел за одним столом столько времени! Если дело так пойдет, мы с ума сойдем! Смотрите на факты, а не на домыслы! [Хотя обычно он сам путал свои домыслы с фактами]. Что у вас тут - работа или вечеринка? Нельзя каждую минуту менять свое мнение!
      - Все ваши теории ни черта не стоят! Всё с ног на голову ставите - так с ума можно сойти! - болельщик обращался к конкретному дяде. - Послушайте, теоретик, мы должны вам поверить, что старик не вставал со своей постели, не подбегал к двери и не видел, как мальчишка через пятнадцать секунд сбегал вниз по лестнице?
      - Но там ведь большое расстояние, не так ли? Как старый человек за пятнадцать секунд мог пройти такое большое расстояние. Не забывайте, что у него больная нога, и он не может бегать.
      - Пятнадцать секунд, двадцать секунд - какая разница? Да кто может точно определить теперь? - горлопанил плохой мужик, а затем громко прокричал: - Нельзя же верить вышедшему из ума старику!
      Все замолчали - возникла пауза, подчеркивающая, что плохой мужик опять взболтнул лишку и снова лоханулся [ибо чуть раньше, как вы помните, он кричал, что "если старик утверждал, то мне этого достаточно"].

      Болельщик от скуки стал насвистывать.
      - Прошу вас, не свистите, пожалуйста! - возмутился ботаник.
      - О, хорошо! Хорошо, дорогой! - ответил болельщик с угрюмой физиономией.

      - Я немало провел времени на заседаниях, но такого спектакля еще не видел! - опять заорал плохой мужик, потому что спокойно говорить он не умел. - Вы верите всякой бредятине безо всяких оснований. Вы ведёте себя, как тряпки! Он вам навязывает глупости, а вы соглашаетесь. С меня хватит! Что с вами происходит? Парень - убийца! Я его лично казнил бы собственными руками!
      - Собственными руками? Вы что, палач? - спросил конкретный дядя.
      - Один из них.
      - Вы способны включить рубильник?
      - И глазом бы не моргнул!
      - Вас можно только пожалеть. Вас не интересуют факты. Вы состоите целиком из эмоций. Вам ничего не стоит отправить парня на электрический стул. Вы просто садист!
      Плохой мужик вскипел от ярости и бросился на конкретного дядю с криком: "я убью его!", но остальные присяжные сдержали его стремительный натиск.
      - Вы же не думаете в самом деле убить меня? - спросил конкретный дядя.
      Опять возникла пауза, и плохой мужик снова опростоволосился. "Язык мой - враг мой", - вероятно, думал он, ибо чуть раньше он уже успел прокричать, что "если он крикнул, что убью - значит взял и убил!".
      На случившийся шум заглянул охранник:
      - Всё в порядке, джентльмены?
      - Да, да, мы отрабатываем версии, - ответил староста.
      - Ведёте себя, как дети! - повторил свою излюбленную фразу злой дед.
      - Никто здесь мягко не стелет, - ответил часовщик.
      - Я тоже не из мягкотелых!
      - Может быть, нам стоит еще раз проголосовать?
      - Уж лучше голосовать, чем устраивать танцы.
      Староста сделал перекличку:
      - Номер один.
      - Виновен.
      - Номер два.
      - Не виновен…
      Когда перекличка закончилась, староста подвел итог:
      - Соотношение - шесть на шесть. Сделаем перерыв.
      - Так мы к следующему утру не закончим! - колбасился злой дед. - Шесть на шесть! Надо же иметь, в конце концов, собственное мнение! Парень убил отца! [Разумных доводов он так и не привел].
      - Мы приняли факты к сведению. Вы против фактов? - спросил хороший дед у злого.
      - Вы меня достали уже этими своими фактами! Выворачиваете их наизнанку как вам удобно!
      - Этот человек ничего не желает слушать, - сказал хороший дед, чуть не хватив инфаркта от неудавшейся попытки доказать свою правоту злому деду.

      - Почему вы изменили своё мнение? - спросил болельщик у ботаника.
      - Я всё обдумал и решил, что он не виновен.
      - Слишком много думаете!
      - Вам бы тоже не помешало подумать!
      - Всё думаете, измышляете, пока все тут не свихнетесь! Нашли себе занятие! - вставил проходивший мимо злой дед и направился в туалет.
      - Мы для этого здесь и собрались! - бросил ему вдогонку ботаник.
      Перерыв продолжался. Плохому мужику опять стало стыдно за ту бездарную заваруху, которую он устроил с криком: "я убью его!", и он оправдывался перед биржевым брокером:
      - Я даже не знаю, почему так себя повел - глупо получилось. Обычно со мной такого не случалось. [Думаю, с таким же успехом крокодил мог уверять, что обычно он придерживается вегетарианского меню]. Мне кажется, что мы никогда здесь не закончим этого дела.
      - Я тоже так считаю, - отрезал биржевик и продефилировал мимо.

      Вероятно, в сортире плохому деду в голову пришла идея, потому что, когда он вернулся, то сходу заявил:
      - Вам не кажется, что хватит менять свое мнение? Я готов пойти к судье и сказать, что мы не можем прийти к согласию!
      - Я присоединяюсь к этому мнению, - поддержал его болельщик, - пускай парень испытает счастья с другими заседателями!
      - Значит, вы считаете, что обоснованных сомнений нет? - спросил конкретный дядя.
      - Нет, уже не считаю, - ответил болельщик.
      - Вы не поняли термина "обоснованное сомнение", - задел часовщик личность болельщика.
      Болельщик не заставил себя ждать и в свою очередь накинулся на личность часовщика:
      - Это я не понял? Да с кем вы разговариваете, по-вашему? Нет, вы взгляните на этого парня! Явился непонятно откуда и вздумал нас учить! Какая наглость!
      - Вас не спрашивают, откуда вы явились?
      - Я тут родился!

      Дискуссия продолжалась. Болельщик с досадой посмотрел на часы и выпалил:
      - Мне это порядком надоело, надо заканчивать и расходиться по домам! Я голосую за "не виновен"!
      - Что? - рассердился плохой мужик.
      - Что слышали! С меня хватит!
      - Что вы за человек такой? - тихо возмутился часовщик. - Вам не сиделось здесь, потому что у вас билет на бейсбол. Вы голосовали за "виновен" в надежде побыстрей со всем разделаться. Теперь по той же причине меняете свое мнение!
      - Это мое дело!
      - Хорошо! Но вы не имеете права играть человеческими судьбами!
      - Что еще за обвинение?!
      - Вы ведете себя безобразно, и я имею основания на обвинение! Если вы голосуете за то, что человек невиновен, то вы должны это обосновать, или у вас кишка тонка? [Должен вам сказать, что когда, в свою очередь, плохой мужик спрашивал у часовщика, почему он изменил свое мнение, часовщик ответил ему: "Я не собираюсь вам ничего объяснять!"].
      - Но послушайте…
      - Виновен или невиновен? - решительно напирал часовщик.
      - Не виновен!
      - Почему?
      - Но… я же уже сказал!
      - Не крутите! Почему?
      - Не понимаю, я так решил и всё - невиновен!

      Конкретный дядя потребовал голосования.
      - Поступило предложение проголосовать. Возражений нет? Тогда голосуем. Кто за "невиновен", прошу поднять руку, - сказал староста, и начал считать: - Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, - затем сделал паузу, потому что флюгер мялся, а потом нерешительно стал поднимать руку, - восемь, - староста опять остановился и сам стал медленно поднимать руку и сказал виновато: - Девять. - А затем продолжил более уверенно: - Кто за "виновен"? Раз, два, три. Итак, девять против трех.

      Злой дед вскочил и зарядил тираду:
      - Я не понимаю, как вы можете предполагать даже, что этот подонок невиновен! Вы не знаете этих людей, а я знаю! Воткнуть нож в родного отца для них ничего не стоит! Какие тут факты? Был в кино! Он там не был, потому что убивал своего отца! Он всё лжет! - злой дед кричал и активно махал руками, а тем временем присяжные по очереди вставали из-за стола и отворачивались, демонстрируя ему свой бойкот. - Постойте, куда вы все? Одумайтесь! - дед выкрикивал необоснованные лозунги. - Таким не место на свободе! У них на уме только драки и убийства! Вы совершаете огромную ошибку! Они опасны! Исключения встречаются очень редко, в большинстве это конченные люди! Что здесь происходит? Я высказываю свое мнение! Вы должны остановиться! Будьте бдительны! Общество в опасности! Мы не можем больше закрывать на это глаза!
      Когда почти все встали и отвернулись, злой дед растерянно спросил:
      - Что здесь происходит? Что происходит… Ну, скажите…
      - Вам лучше сесть и заткнуться, - посоветовал злому деду брокер, который единственный остался сидеть.
      Злой дед, видимо, вступил в депрессию - добрался до стула, который стоял в углу и просидел на нем молча до конца фильма. Похоже, на этом заседании он прибавил к своей старости еще пару лет.

      Конкретный дядя в своем духе расстрелял едкий туман болтовни своей речью по существу:
      - Всегда очень трудно разобраться в таких делах. Возможно, мы не правы и выпустим на свободу преступника, я точно не знаю. Этого никто точно не знает. Но мы не имеем права считать его виновным без абсолютных доказательств его вины. Девять человек считают его невиновным. Что можете сказать вы? Мы хотим вас выслушать.
      - Я готов, - сказал брокер. - Должен сказать, что вы предоставили несколько сильных доказательств его невиновности, но почему адвокат этого не заметил?
      - Здесь двенадцать человек исправляют его ошибки, - ответил ему конкретный дядя.

      Из оставшихся троих свою точку зрения сначала изменил брокер под воздействием логических аргументов, затем злой дед, впавший в депрессию в результате бойкота и самым последним - плохой мужик, который как от сердца оторвал свою старую позицию и, прежде чем сменить ее, напоследок закатил позорную истерику.

Феликс Кирсанов, написать автору